Командир артилеристів “ПРАВОГО СЕКТОРА” EL GATO: “Война – на 95% ,бытовуха”

Продовжуємо розповіді про наших звичайних героїв – добровольців ДУК “Правий сектор”. Сьогоднішній наш співрозмовник – командир артилерійської роти 5-го окремого батальйону ДУК, луганчанин El...

Продовжуємо розповіді про наших звичайних героїв – добровольців ДУК “Правий сектор”.

Сьогоднішній наш співрозмовник – командир артилерійської роти 5-го окремого батальйону ДУК, луганчанин El Gato (позивний перекладається з іспанської як “кіт”).

Розповідає El Gato (мовою оригіналу):

– Я командир артиллерийской роты. В роте две батареи – в одной пушки, в другой минометы. Они работают на Песках.

В армии я вообще не был. И те, кто у меня там на батарее воюют – из них в армии, наверное, были двое из десяти.

“ПОЯВИЛИСЬ У НАС ПУШКИ, И МНЕ СКАЗАЛИ: ТЫ ХОТЕЛ БЫТЬ АРТИЛЛЕРИСТОМ – ИДИ”

Научился потому, что, наверное, тяга какая-то подсознательная к артиллерии всю жизнь была. Хотелось в артиллерию. У нас тогда ее не было еще. Просто думал: если будут пушки, хотелось бы попробовать себя в роли артиллериста. Ну, пушки появились, и мне сказали: вот, ты ж хотел – иди. Ну, я и пошел.

Начинал с наводчика, потом стал командиром орудия, потом командиром батареи. Ну, и кончилось тем, что я командую всей артиллерией. Получается. Если держат – значит, нужен. Если б не получалось – поставили бы другого.

Сейчас наша артиллерия молчит, потому что перемирие. В ответку можем только стрельнуть. Но незначительно, потому что по нам огня нету. Иногда только, может, пьяный “снайпер” вылезет или парочка автоматчиков – можем в ответку стрельнуть. А так все тихо. Минометы вообще молчат, пушки стреляют редко-редко.

“Я ТУТ СТОЮ, ЧТОБЫ ОНО ДАЛЬШЕ НЕ ПОШЛО. НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ В СЕЛИДОВО БЫЛО, КАК В ПЕСКАХ”

Я родом с Луганской области. Моя мама всю жизнь проработала учительницей русского языка и литературы. Она мне еще перед войной говорила, что на Донбассе развелось очень много сволочи, которую надо вычищать. Она меня поддерживает, но есть один нюанс: сейчас она не знает, где я. Думает, что работаю на стройке под Киевом. 
С первой женой я развелся, сейчас у меня вторая жена. Единственное, чего она хочет – чтобы я живой пришел. Кроме того, что поддерживает.

Я тут стою, чтобы оно дальше не пошло. Еду по Украине – Полтава, Днепропетровск, даже Селидово – спокойные города. Я не хочу, чтобы там было, как в Песках.

“БЛИНДАЖ, ГОВОРЮ, СГОРЕЛ ПОТОМУ, ЧТО МЫ САМИ ЕГО СЛУЧАЙНО СПАЛИЛИ”

Что бы такое интересное вспомнить? Ходил без каски. Удобно, легко. Где-то месяц назад нас накрыли самоходки. Забегал в блиндаж – так головой о притолоку блиндажа цвехнулся – думал, блиндаж снесу. После этого каску ношу всегда.

А как-то у нас блиндаж сгорел. Приезжают журналисты все – 1+1, Интер, 24-й – “блиндаж сгорел, блиндаж сгорел! Это вам тут мина попала?”. Кто-то из хлопцев говорит: “Да, это сепаратисты попали, все нормально”. Я прихожу и говорю: “Слушайте, это просто несоблюдение правил пожарной безопасности. Буржуйка трубой касалась свода, где доски лежали сухие. Блиндаж, говорю, сгорел потому, что мы сами его случайно спалили. Сами в этот момент в блиндаже не были. Прибежали, а он уже горит. Ну, уже потушить не смогли, только вещи повытаскивали”.

“НА ФРОНТЕ ВООБЩЕ, В ПРИНЦИПЕ, НЕ СТРАШНО”

На фронте, вообще, в принципе, не страшно. На фронте – как и в мирной жизни: если ты соблюдаешь правила техники безопасности, ведешь себя аккуратно, не балуешься, не бухаешь – у тебя практически все шансы выжить и вернуться.

Я не считаю, что я герой. Кто такой герой? Я считаю, что в каждой семье должен быть муж героем. Ну, те, кто в аэропорту сидели, когда их пробивали танками насквозь – вот те герои. А мы в Песках четыре месяца стоим. Ну, у нас тоже – и погибшие, и раненые есть. Это какая-то странная война… Воообще, война – это процентов на 95% бытовуха. Вот мы фильмы смотрим – про Перл-Харбор там… Там показывают только кульминации, самые моменты боевые. Они же не могут показывать 90% фильма, как они в туалет ходят, кушать варят, блиндажи роют, в окопе сидят, спят, моются… Все фильмы – и советские, и американские – показывают только квинтэссенцию – самый бой: когда бегут там, рубятся. А такие битвы бывают раз в год. Остальное время – это бытовуха. Лагерь, туалеты, землянки, смены, скучаешь сидишь у бойницы – ничего не происходит, с этим автоматом, мешки с песком тягаешь… Вот мы на Пушках сидим ночью дежурим, корректировщики поднимают – куда выстрелить, все в этой землянке глаза продрали, бегом, в этот прицел – тух-тух- отстреляли, и только одно желание – чтобы они сказали: все, отбой, попали. Слава Богу, опять в землянку спать бегом.

И тем более, позиционная война – она расслабляет очень. Когда ты в наступлении или в отступлении – это движение, ты что-то делаешь, думаешь, быстрее голова работает. А когда позиционная война – это бытовуха, как в Первую мировую, когда они в траншеях по полтора года сидели – они обживались уже там и боевой дух теряли.

“ПУШКИ – ТЕ ЖЕ САМЫЕ ТРАКТОРА, А АРТИЛЛЕРИСТЫ – ТРАКТОРИСТЫ”

До войны я работал в колхозе. Институт сельхоз закончил и 15 лет работал в колхозе. Бригадиром был, учетчиком, начальником стройцеха… Блин, как пришел сюда на войну, думал, хоть здесь меня оставят в покое – тихонько похожу с автоматом. Надо было меньше умничать. И тут взяли командиром тракторной бригады. Пушки – те же самые трактора, а артиллеристы – те же самые трактористы. Один в один, Богом клянусь. Одно и то же. Все равно в мазуте все ходим, а снаряды в солидоле, и мыть их надо соляркой.

Підготувала Олена БІЛОЗЕРСЬКА

Джерело: Франківчани

Категорії
Життя
Новини
Loading...