Украина представляет собой “неудавшуюся демократию”, но не успешный авторитаризм.
Нынешняя война России против Украины со всей наглядностью продемонстрировала принципиальную разницу между ментальностью россиян и украинцев. Как оказалось, это два совершенно различных народа. Если для россиян характерно авторитарное мышление (сталинизм, путинизм, самодержавие), то украинцы более склонны к демократии и даже к своеобразному анархизму.
Недавно американская исследовательница клептократического режима в России Карен Давиша довольно точно отметила, что западные исследователи российского общества и государства совершали ранее важную методологическую ошибку: они рассматривали Россию как неудавшуюся демократию (failing democracy), тогда как на самом деле Россию, ее общество, следовало бы рассматривать как успешный авторитаризм (succeeding authoritarianism).
В чем же причина отличия между российским и украинским обществом, между российской и украинской государственностью?
Причина лежит в истории. По мнению Грушевского, взявшего за отправную точку в своей теории труды Ключевского и Милюкова, Украина – законный исторический преемник Киевской Руси, а также западных княжеств Галича и Волыни, впоследствии захваченных Литвой, поскольку именно в этих княжествах живее всего сохранились институты и менталитет Киевской Руси. Что касается Московии, то она, по справедливому мнению Грушевского, явилась новым политическим образованием, со своеобразной политической культурой. Позднее Московия стала ядром новой агрессивной империи. Итак, в чем же состоит генетическое отличие Украины-Руси и России-Московии? На этот вопрос убедительнее всего ответил Ричард Пайпс в книге “Россия при старом режиме”. Пайпс пишет: “В московском государстве и в самом деле были введены существенные политические новшества, создавшие в нем строй, весьма отличный от киевского. В Киевской Руси и во всех вышедших из нее княжествах, кроме северо-восточных, население появилось прежде князей: сперва образовались поселения и лишь потом политическая власть.
Северо-восток, напротив, был по большей части колонизирован по инициативе и под водительством князей; здесь власть предвосхитила заселение. В результате этого северо-восточные князья обладали такими властью и престижем, на которые не могли рассчитывать их собратья в Новгороде и Литве. Земля, по их убеждению, принадлежала им; города, леса, пашни, луга и речные пути были их собственностью, ибо строились, расчищались и эксплуатировались по их велению. Такое мнение предполагало также, что все живущие на их земле люди были их челядью либо съемщиками; в любом случае, они не могли претендовать на землю и обладать какими-либо неотъемлемыми личными “правами””.
Таким образом, этот исторический тип вотчинного (патримониального) государства, о котором пишет Пайпс, до сих пор сохранился в России. В этом типе государства, который напоминает восточную деспотию, в которой, по мысли Гегеля, свободен лишь один, верховный властитель (царь, генсек, президент) сосредоточил в своих руках реальную высшую власть и, по сути, является собственником всего государства, подданные в котором лишены реальных прав и являются собственностью правителя. Захочет такой правитель, наплевав на закон, лишить собственности кого-либо из олигархов (например, Ходорковского) – пожалуйста.
Прикажет похитить с территории другого государства Надежду Савченко и держать без малейших правовых оснований – тоже можно. Прикажет отравить за границей политического противника – тоже пожалуйста. Причем большинство россиян такой режим вполне устраивает, ибо он для них исторически органичен. Украина выглядит иначе. Здесь традиционно существует недоверие к любой власти, а не холопское преклонение перед ней. На сегодняшний день Украина представляет собой “неудавшуюся демократию”, но не успешный авторитаризм.
При этом украинское общество прекрасно понимает ненормальность современного состояния (коррупция) и стремится преодолеть это болезненное состояние; тогда как российское общество наслаждается и гордится своим авторитарным режимом.
